Я — православный американец. Для многих — и здесь, в России, и на моей родине — это словосочетание, возможно, прозвучит несколько странно. Но дело обстоит именно так. И еще более странно то, что рос я, можно сказать, «типичным американцем»… Я был воспитан родителями, желавшими, чтобы их сын имел в жизни больше, чем в свое время они. В их представлении сложился уже точный план: мне предстояло поступить в университет, получить там «особую» профессию, которая, в конечном итоге должна будет утвердить мое будущее счастье и стабильность в жизни. Тогда, как, впрочем, и сейчас, я был уверен, что родители искренне желали мне только добра. И вот, сразу после окончания университета я стал искать работу по своей специальности — иностранные языки и литература. Несколько месяцев спустя меня взяли в Международный Банк Реконструкции и Развития (более известный как «Мировой Банк»), в Вашингтон. Я получил место, являющееся мечтой для большинства американцев. У меня была хорошая зарплата, Банк платил за меня все налоги, мне было сразу предоставлено право на 5-недельный отпуск (тогда как большинство начинающих работать американцев получают только 2-недельный!), бесплатное медицинское обслуживание и другие материальные льготы. Короче говоря, в 22 года я заполучил работу, которая обеспечивала меня материально на всю оставшуюся жизнь. В то время я посещал собрания баптистов и считал себя настоящим христианином. Протестантизм во многом помог мне: мы читали Библию, в особенности серьезно изучали Евангелие. Любил я и музыку, пение, которые помогали мне чувствовать единство с другими верующими. Протестантизм в Америке нацелен более на мирское благополучие и успех, и моя новая работа в Мировом Банке гармонично соответствовала моему представлению о счастье. Идея духовного подвига и несения своего креста есть нечто чуждое протестантской этике. Мне говорили: «Христос хочет, чтобы ты был счастлив и преуспевал.» Все это казалось совершенно логичным: если Христос действительно любил меня, то конечно Он хотел, чтобы я преуспевал и был счастлив. Вместе с тем, у протестантов было высоко развито чувство общинности, общности. Время, проведенное с ними, дало мне мой первый, пусть немного поверхностный, но по-детски искренний, опыт христианской любви. Первый год работы в Мировом Банке я занимался тем, что мне нравилось больше всего — встречался с людьми из разных стран и совершенствовался в иностранных языках. Однако, моей «удобной» жизни не суждено было продлиться долго. Одна девушка, моя университетская знакомая, переехала жить в Вашингтон. Поиски более глубокого понимания сути христианства привели ее в группу молодых, искренных христиан, которые не принадлежали ни к какой определенной деноминации, а просто пытались служить Богу, помогая своим ближним, так понимая духовный призыв следовать за Христом. Моя подруга часто говорила со мной о жизни этих людей. Сначала я слушал с интересом, но вскоре почувствовал в ее рассказах угрозу моей личной свободе: то, чем занимались эти люди, требовало самоотречения и никак не сочеталось с картиной моего «уютного» мира. Я вполне довольствовался своей «религией успеха» и вскоре стал яростно нападать на причину ее радости. Я никак не соглашался ни с чем из того, что она мне говорила и пытался посеять сомнение в ее сердце. Сейчас, огладываясь назад, я могу сказать, что делал это не из злого умысла, а скорее из страха. Христос уже стучался в двери моего сердца, но я еще не был готов впустить Его туда. Это был другой Христос, отличный от того, с которым я вырос. Я видел угрозу моему мирскому комфорту со стороны Его Креста, который встал передо мной. Я ужасно злился на эту попытку разрушения моего личного счастья и использовал любую возможность, чтобы осмеять простую веру моей подруги. Но самым удивительным было то, что это совершенно не смущало ее. Она продолжала стремиться ко Христу, тогда как я искал утешения в миру. Между нами встала некая внутренняя преграда. Я чувствовал себя духовно изолированным от нее и обвинял Бога за это. Ведь я тоже любил Его. Я любил Его всю мою жизнь – по крайней мере, я так думал. Почему же мне было так плохо? Чтобы как-то компенсировать отсутствие духовной радости, я уходил в мирские поиски счастья. Мои нападки становилась все более агрессивными. Ничего подобного со мной ранее не происходило, и я сам не понимал, почему тогда так жестоко с ней обращался. Я не хотел иметь ничего общего с этой христианской группой, вставшей между нами. Воистину, страх может заставить человека делать странные вещи. Как-то моя подруга сказала мне, что собирается поехать в Пенсильванию навестить свою знакомую. Пока ее не было в Вашингтоне, со мной произошло нечто такое, чего я никогда не смогу забыть. Я был дома и решил почитать Библию. В момент, когда я взял ее, какое-то неописуемое и совершенно неожиданное чувство вдохновения охватило меня. В считанные секунды все мои страхи, все мои возражения и чувство одиночества улетучились. У меня появилось очень сильное желание быть с этими людьми. В конце концов, после трех лет в Мировом Банке, я отказался от моей удобной жизни, мирских утешений и вступил в группу молодых христиан, которые семь лет спустя совершили замечательное обращение в Православие. Вспоминая годы учебы в университете, я невольно обращаюсь взором к личности незабываемой женщины — Веры Григорьевны Усенко — бывшей одним из моих профессоров русского языка. Как будто это было только вчера, я ясно вижу, как она отводит меня в сторону после занятий и говорит: «У нас здесь каждую неделю проходит Православное Богослужение. Тебе надо сходить. Служба просто прекрасна. Мы стоим по 3 часа!» Мои ноги заныли только от одной мысли о необходимости стоять 3-часовую службу. Я так и не пошел тогда в церковь. Думаю, просто не был готов. Но поразительно как, неведомо для меня, мой будущий путь уже был показан мне… Однако православным я стал не на своей родине — Америке, а в Голландии, где провел 12 лет жизни. Чтобы как-то существовать, я устроился наборщиком в большом международном издательстве в Амстердаме. Начал изучать голландский язык и 3 года спустя получил повышение, став переводчиком директора издательства. Моя жизнь опять становилась комфортной. Голландия — одна из наиболее удобных для проживания стран в мире. Нищета, такая, как в большинстве других стран, там практически неизвестна, а материальная жизнь слишком часто оказывается похожей на сказку. Но как-то раз я получил письмо от православного иеромонаха из Америки. Он услышал, что я знаю русский язык и спрашивал, не мог бы я заняться переводом нескольких важных православных текстов на английский. Я удивился такому предложению, т.к. практически ничего не знал о Православии, но был рад возможности наконец снова работать с русским языком и согласился переводить. Мне прислали книги об оптинских старцах, книгу-жизнеописание старца Исидора из Гефсиманского Скита, что возле Сергиева Посада, и богословский труд Архиепископа Феофана Полтавского, духовника последней Царской Семьи. Днем мне приходилось работать переводчиком в голландском издательстве, поэтому я мог уделять переводам с русского лишь несколько часов вечером. И тут, медленно, но верно, мне стал открываться новый мир. Расстроенный незнанием нужной лексики, я начал наводить контакты с православными церквами в Голландии, и посетил русские монастыри и церкви во Франции, стараясь узнать как можно больше православных слов. Мало-помалу мое сердце стало изменяться, и вскоре я принял Святое Крещение в Православной Церкви. Так наконец я обрел то, что подлинно искала моя душа. Я вдруг оказался соединенным с ненарушенной, 2000-летней христианской традицией. Даже сейчас мне не верится, что все это случилось со мной. Но зато как говорить после этого, что чудес не бывает! Протестантизм был лишь началом моего обращения к истинной вере, но именно через него я пришел к Православию. Вскоре моя «удобная» жизнь вновь стала невыносимой. Я знал, что нужно сделать какой-то решительный шаг, чтобы сохранить обретенное мною внутреннее богатство. Три года спустя после крещения, я шокировал моего начальника заявлением о том, что собираюсь отказаться от своего места после 12 лет работы на фирму для того, чтобы вернуться в США и жить в русском православном монастыре в горах северной Калифорнии — без электричества, воды, телефона – короче, без всяких удобств. Мой голландский начальник думал, что я окончательно сошел с ума. Но то время, которое я провел в монастыре, было самым замечательным в моей жизни. После полугода жизни с монахами игумен спросил, не хотел бы я возглавить группу православных американцев для того, чтобы открыть в России небольшое представительство с целью издавать православную литературу в помощь русским людям, желающим узнать больше о своих православных корнях. Так я оказался в России. Случилось это в 1992 году. И хотя условия моей жизни сегодня далеки от того комфорта, который я испытывал на Западе, я искренне намного более счастлив сейчас, чем тогда, когда был окружен всеми удобствами современной жизни, потому что страдание и самоотречение находятся в сердце христианства и постоянно напоминают нам слова Иисуса что Царство Его не от мира сего.